Людей ожесточает война? — Я этого не заметил, даже наоборот...

4 октября двадцать один год назад я проснулся рано. 

Где-то ухало орудие. Стекла звенели. 

Сегодня – то же самое. 

Возле аэропорта продолжается бой. Горят дома. Город провонял гарью. В городе опять убитые. 

Через 15 минут, как отъехал от девятиэтажки, двор возле нее накрыли «Ураганом». Все раскурочило, вдобавок сдетонировали боеприпасы в ящиках. 

Про жителей еще раз: они схлынули, как начались боевые действия. Там несколько улиц с домиками опустели… Людей селят в общаге. 

Проблема аэропорта в том, что за ним — Авдеевка и Пески, где украинские войска, чьи снаряды способны достигать центра Донецка. 

Был сегодня в карьере возле городка Зугрэс. Здесь вчера мальчишки играли с кассетной бомбой, принесенной «Ураганом». Темные лужи крови въелись в землю. Двое убитых, четверо раненых. Рядом в траве лежит другая распустившая лепестки неразорвавшаяся бомба. 

Был на шахте «Коммунар» в поселке Нижняя Крынка, где стояли украинские войска. Обугленные конструкции. Привез Коля, позывной «семерочка», тутошний шахтер. Он на фотографии — он жизнерадостный. 

Между тем «семерочка» переживает, что из-за боев сгорело все, включая его спецовку и трудовую книжку. 
На территории шахты две ямы: закапывали, вернее, прикапывали расстрелянных. 

На блок-посту между Харцызском и Макеевкой — музей под открытым небом. Что-то вроде арбузов и дынь на лотках. Бомбы, снаряды, и даже «Точка-У» похожая на отопительный котел. 

Побывал у отца Бориса, позывной «Батюшка». 63 года. Сын его, тоже священник, служит в Донецке. Отец Борис все лето провел на линии фронта. 

— Когда меня спрашивают: «Идти в ополчение?», я не могу благословлять, но тех, кто пошел, духовно окормляю. Это наша земля. На референдуме 11-го мая я был председателем избирательной комиссии в поселке Донское Волновахского района. Я сказал: мне нужна истина, – и он воспроизводит без запинки: проголосовало 2788 человек, 11 бюллетеней было испорчено, 21 человек против, то есть 99 с лишним процентов за отделение. 

— Людей ожесточает война? 

— Я этого не заметил, даже наоборот. Исповедую каждый день. Еще отпеваю… Еще, — он нежно улыбается, — освящаю «огненные мечи» и «огненные колесницы».