В старину шесть человек из десяти были богобоязненны, двое умеренны и двое безразличны, но и последние имели внутри себя веру. Сегодня не так. Не знаю, до чего это дойдет. Постараемся сейчас, насколько можем, помочь людям духовно. Чтобы - как тогда, при потопе, в Ноевом ковчеге, так и сейчас - спаслись бы некоторые, не покалечились духовно.

Нужно много внимания и рассуждения: рассмотреть происходящее с разных сторон и помочь людям. Думаете, мне что ли нравится, что собираются люди, или я хотел видеть столько народу? Нет, но в том положении, в котором мы находимся, несчастным людям нужно немного помочь.

Я не стал священником именно для того, чтобы не иметь дел с народом, и в конце концов я вожусь с ним еще больше. Но Бог знает мое расположение и дает мне больше того, что Он давал бы мне, если бы я делал то, что мне нравилось.

Сколько раз я просил Матерь Божию найти мне место тихое, удаленное, чтобы мне ничего не видеть, не слышать и молиться за весь мир, но Она не слышит меня; а другие, пустяшные просьбы мои - слышит.

Но вот, глядишь, и перед тем, как прийти народу, Бог привязывает меня к кровати какой-нибудь болезнью, чтобы я отдохнул. Он не дает мне той сладости, которую я ощущал раньше в молитве, потому что я не смог бы тогда разлучиться с ней. В то время, если кто-то приходил в каливу, я принуждал себя выйти из этого духовного состояния [1].

Там, в каливе, я живу по распорядку других. Читаю внутри Псалтирь, снаружи стучат. "Подождите, - говорю, - четверть часа", а они кричат "Эй, отец, кончай молиться, Бог не обидится!" Понятно, до чего доходят? И ладно, если бы приходилось отрываться ненадолго, но ведь, как выйду наружу - все. Что успел до того времени, то и успел.

В половине седьмого или в семь утра, чтобы быть спокойным, я должен уже и вечерню закончить. "Свете утренний святыя славы!" Когда вы заканчиваете утреню, я уже заканчиваю четки за вечерню. Хорошо, если успею съесть утром антидор, потом никаких чаев - падаю как труп. Бывало, что и на Пасху, и на Светлую седмицу держал девятый час, трехдневки [2].

Можешь - не можешь, а надо смочь. Однажды, уж не знаю, что народу помешало приехать - возможно, шторм был на море и не пошел корабль - но в каливу не пришел никто. Ах, я прожил синайский день, как тогда в пещере святой Епистимии [3]! Когда на море шторм, то у меня штиль. Когда на море штиль - у меня шторм.

Конечно, у меня есть возможность удалиться куда-нибудь на безмолвие. Знаете, сколько людей предлагали мне оплатить дорогу, чтобы я поехал в Калифорнию, в Канаду? "Приезжай, - говорят, - у нас есть исихастирий" [4]. Если я окажусь в незнакомом месте, то буду чувствовать себя как в раю. Никто меня не будет знать, будет свой распорядок, монашеская, как я хочу, жизнь. Но, видишь ли, демобилизация бывает только после войны.

А сейчас война, духовная война. Я должен быть на передовой. Столько марксистов, столько масонов, столько сатанистов и всяких других! Сколько бесноватых, анархистов, прельщенных приходит, чтобы я благословил им их прелесть. А скольких присылают ко мне, не заставляя их задуматься; одни для того, чтобы избавиться от них, другие, чтобы самим не вытаскивать змею из дыры... Если бы вы знали, как меня давят и со скольких сторон! Во рту моем горечь от людской боли. Но внутри я чувствую утешение. Если уйду, то буду считать, что ушел с передовой, отступил. Буду считать это предательством. Так я это понимаю.

Разве этого я хотел, когда начинал подвизаться, или, может быть, я монастырям хотел помогать? Я отправлялся в одно место, а оказался в другом, и как же я сейчас бьюсь! И не слышно, чтобы [о том, что творится вокруг] говорил кто-то еще. Церковь разрушают? "Ничего", - скажет кто-то. А сам дружит и с тем и другим, только бы потеплее устроиться! А что потеплее! Его самого в конце концов "устроит" диавол. Это же бесчестье! Если бы я хотел делать то, что доставляет мне удовольствие, - ах, знаете, как это было бы легко!

Однако цель не в том, чтобы делать то, что устраивает меня, но в том, что помогает другому. Если бы я думал о том, как устроиться самому, то мог бы устроиться много где. Но для того, чтобы пройти в Совет Божий, надо стать "депутатом" от Бога, а не устроителем теплых местечек для себя самого.

___________________________________

1) После напряженного духовного состояния, пережитого Старцем (он чувствовал, что тает от любви к Богу и людям, словно свеча, находящаяся в тепле), он получил свыше извещение о том, что ему не должно отказываться от помощи людям. С того времени он отдал день в распоряжение посещавших его людей, а ночью молился о многообразных проблемах мира. Однако, когда число паломников чрезвычайно возросло, у Старца был помысел удалиться в неизвестное место, чтобы посвятить все свое время молитве. Тогда, во второй раз, он был извещен о том, что ему следует остаться в своей келье "Панагуда" и помогать людям.
2) Воздержание от пищи и воды до 9 часа по-византийски (3 пополудни) или в течение 3 дней.
3) В 1962-64 гг. Старец подвизался на Синае в пустынной кельи святой Епистимии.
4) Исихастирий - (от греч. ήσυχία - безмолвие) - монастырь особого типа, часто зависящий от материнской обители, а также - отдельная келья, расположенная неподалеку от материнской обители. - Прим. пер.

29 апреля 2024 Просмотров: 15 280