«На Бога вся моя надежда». 1/14 марта 1881 года – восшествие на Престол Императора Александра III-миротворца

Почти любой исторический труд, констатируя, что Царя Александра II на Российском Престоле сменил Александр III, неизменно повторяет навязанные нам исторические стереотипы, называя Царя Александра II Освободителем, а Царя Александра III реакционером.

Властители умов «забывают» сказанное Александром II задолго до своей гибели, что «давать широкие общественные свободы – вещь недопустимая, так как в России еще не сложились исторические условия для утверждения западноевропейских норм».

В сентябре 1865 года Император поведал Звенигородскому предводителю дворянства П.Д. Голохвастову: «Я даю тебе слово, что сейчас, на этом столе, я готов подписать какую угодно конституцию, если бы я был убежден, что это полезно для России. Но я знаю, что сделай я это сегодня, и завтра Россия распадется на куски». В завещании Наследнику Александр II призывал «беречь единство Империи, сохранять царскую власть». И добавлял, что ни то, ни другое нельзя сохранить, вводя представительные учреждения и устанавливая широкую самостоятельность на местном уровне.

О начале правления Александра III читаем у Победоносцева: «Страшно было вступление его на Царство. Он воссел на Престол отцов своих, орошенный слезами, посреди ужаса народного, посреди шипящей злобы и крамолы».

Желая поддержать нового Царя, Победоносцев писал ему: «Безумные злодеи, погубившие Родителя Вашего, не удовлетворятся никакой уступкой и только рассвирепеют. И злое семя можно вырвать только борьбой с ними на живот и на смерть. Победить не трудно: до сих пор все хотели избегнуть борьбы и обманывали покойного Государя, Вас, самих себя, всех и все на свете... Нет, Ваше Величество, – один только есть верный прямой путь встать на ноги и начинать, не засыпая ни на минуту, борьбу самую святую, какая только бывала в России. Весь народ ждет властного на это решения, и, как только почувствует державную волю, все поднимется, все оживится и в воздухе посвежеет».

Поблагодарив Победоносцева за его записку, Царь добавил: «На Бога вся моя надежда».

С помощью Божией Александр III твердо и уверенно начал наводить в стране порядок: «Глас Божий повелевает Нам стать бодро на дело правления, в уповании на Божественный Промысл, с верою в силу и истину Самодержавной власти, которую Мы призваны утверждать и охранять для блага народного от всяких на нее покушений...»

«И вот тьма смуты стала быстро рассеиваться, – пишет историк. – Крамола, казавшаяся неодолимой, таяла, как воск перед лицом огня... Смута в умах стала быстро сменяться русским здравомыслием, распущенность и своеволие уступили место порядку и дисциплине. Вольномыслие уже не попирало Православия как некое ультрамонтанство и нашу родную Церковь как клерикализм. Авторитет безспорной и наследственной национальной Верховной власти стал опять на свою историческую традиционную высоту».

Началось государственное строительство. Нет области, в которой за неполных 14 лет царствования Александра III не произошло существенного подъема. Но особенно радел Александр III о Церкви и о крестьянстве. И народ любил своего Царя: когда 17 октября 1888 года в Борках потерпел крушение царский поезд и, по милости Божией, Государь и вся Августейшая Семья остались невредимыми, вся Россия ликовала и благодарила Бога.

Нельзя не отметить, что Александр III был идеальным Венценосным семьянином. Царские дети воспитывались в строгости и простоте.

И сам Государь был на редкость простым, веселым и очень остроумным человеком. До наших дней сохранились некоторые из его резолюций. Известен случай, когда в каком-то волостном правлении один мужик плюнул на его портрет. Дела об оскорблении Величества разбирались в Окружных судах, и приговор обязательно доводился до сведения Государя. Так было и в данном случае. Мужика-оскорбителя приговорили к шести месяцам тюрьмы и доложили об этом Императору. Александр III расхохотался так, что было слышно на весь дворец. «Как! – воскликнул в изумлении Государь. – Он наплевал на мой портрет, и я же за это буду еще кормить его шесть месяцев? Вы с ума сошли, господа. Отошлите его и скажите, что и я, в свою очередь, плевать на него хотел. И делу конец. Вот еще невидаль!»

В другой раз арестовали по какому-то политическому делу писательницу Цебрикову и сообщили об этом Государю. Он же изволил начертать следующую резолюцию: «Отпустите старую дуру!» Весь Петербург, включая ультрареволюционный, хохотал до слез. Карьера г-жи Цебриковой была в корне уничтожена.